Звучание Красного

Музыка звучит цветом красным,
Вопросы - разницей двух слонов.
И эта походка зигзагообразная
Ощущалась стелькой от сапогов.

В переливах звучания оттенков
Красноцветно-багрово-закатных
Всё изрезано синее небо
Белыми линиями самолётов отрядных.

Красная краска ложится на стены,
Ровным слоем всё покрывая.
Два слона висят над постелью,
Свою разницу отмечая.

Чьей рукой были собраны краски?
Из осколков багрово закатных?
Чья в них боль? Чье сердце и маски
В трех частотных формах сонатных?

Багровеют волосы, руки.
Ярче громче звучат они.
В синем небе белые полосы
Застревают в звенящей тиши.


26.9.2024

Кукла

Внутри неё северный ветер бьётся.
Синий ланит из глаз её льётся.
На ощупь жестка и холодна
Её пластмассовая рука.

Из уст её одно лишь слово «мама»
Вываливается, трещит и скрепит.
И это платье, местами рваное,
Лишь о хозяйке её говорит.

Куклой у куклы, такой же холодной,
Кошкой у кошки, такой же голодной,
Мышкой у мышки, такой же пищащей,
Всенепременно быть настоящей.

Сидя на ржавом мусорном баке,
Медленно ворон орудует в мраке,
Черный, холодный, хищный приятель,
Мусорной падали вечный искатель.

Теплые ручки визгливо достали,
Нежно и ласково с нею играли.
Можно ли быть 

                         ближе друг другу?
Время. Расставило. Точки. Повсюду.

Бак заметает ночная пурга.
Кукла и ворон вблизи фонаря.
Северный ветер вокруг завывает,
К последней игре их призывает.

Поэзия Холодного Тумана

Охота на охотника внутри лабиринта.
Одинокий холодный прозрачный туман.
Между образом жизни личность закрыта.
Словно муха застряла в стекле между рам.

Леденяще-колючая морозь по коже
Прорастает сквозь клетки и вьет полотно,
Образуя узоры. Они так похожи
На древний язык. Я знала его.

Остроколко, покатоокругло
Сослагались те письмена.
В голове несмолкаемо гулко
Из земли поднималась гора.

На вершине той поднебесной
Гулял ветер неукротимый,
Создавая летучую песню
О своём бесконечном бессилии.

Разлетались колкие камни
И срывались в тесный обрыв.
Там точились своими углами
О безмолвно-сплошной монолит.

В суматохе птицы метались,
Защищая право летать.
Поворот лабиринта. Зигзаги.
Крики. Скрежет. Бетон. И кровать.

В её нежных, мягких, воздушных,
Поглощающих самую суть,
Обнимажках пружинно-упругих
Мне хотелось навеки заснуть.

Резкий сдвиг ударом по темени
Вырывает из этой иллюзии.
Я стою у обрыва и время
Смотрит пристально на контузию.

Запуская руки уверенно,
Инструментом играя в меня -
Звонким, тонким и напряжённым -
Я - натянутая струна: 

Мелодичная и многозвучная,
Дребезжаще-звеняще-кручёная,
Поэзийно-неутомимая
И плаксиво-ликующе порванная.

Поворот. Звериный оскал.
Осторожен, бесшумен охотник.
Витьевато-заросше меж скал
Сквозь кустарников ягодно-горьких

Он сокрыт в монолитном молчании
Без оглядки и без сочувствия,
Без любви и самовнимания,
Без надежды в пространстве безумия.

Безмятежно расслаблено-белое
Одеяло клаустрофобичное
Покрывает собой моё тело
Острой формой (геометричное).

Бесконечен туман, что пойман в ловушку
Этой комнатой с мягкой кроватью.
И внутри лабиринта уложит зверюшку
Охотник своей рукоятью.

Туман за туманом, между образом жизни,
Застрявшем в оконном стекле,
В лабиринте собственной мысли
Белой массой в нависшей воде.

Пластилиновые руки

Ложь отпадает как осенние листья,
Заменяя стихами нежелание жить.
Я смотрела на руки в полном бессилии,
Такие и из пластилина можно было слепить.

Я смотрела на пальцы, торчащие в стороны.
Оттопыренных палок каркасный скелет
Мне казался чудовищно жалкой пародией
На Творцом создаваемый силует.

И нещадно ругаемым было обличие 
Этих линий и форм, что с ладонью срослись.
Словно грубые палки до неприличия
Проходили сквозь кожу, как толстая нить.

Они вили узоры и были причастны
К тому, как я сжимаю ладонь,
Три большие огромные складки
Запускали процесс под названием боль.

14.07.2024

Стерва

Она родилась готовой, цельной,
Но время не привыкло ждать.
Лучше б она сразу стала стервой,
Чем позволила так себя разорвать.

Разлетелись куски в разные стороны,
Наполняя полотно мира.
Под его покрывалом скрылось сияние,
Которое от неё исходило.

Она стала, вобравшей всю темноту,
Под этим тяжелым навесом,
Себя предавшей до не могу,
Но не нашедшей ответов.

Готовой и цельной осталась она,
Растерзанная на осколки.
Они тонули, как якоря,
В тяжелой бездонной боли.

Время не станет ждать.
Пусть же идёт своей дорогой.
Стерва знает кому открывать,
А кого отгонять от порога.

И исходом из плена страданий
Нестерпимых земных забот
Изнутри она прорастает
И своих мучителей бьёт.

Ненавистно имя её,
Собирающей эти осколки.
Они больно впиваются, но
Ощущения муки недолги.

Прорастая самость твердеет,
Разрывая плотный покров.
Так рождается новая стерва,
Цельнособранная из кусков.