Млечный Путь

Если любовь и была, то она умерла
Между криком отчаяния и надежды.
Мы с тобой говорили друг другу слова.
Они ранили нас сквозь одежду.

И теперь та тропа, по которой ходили,
Вся в осколках стеклянного вида.
Они нам когда то светили,
А теперь и надежда разбита.

Я… живая.. стою пред тобою…
Вся как есть под лучами светила.
На ступнях сверкают осколки,
По которым когда-то ходила.

Все миры существуют в пространстве,
Потому что должны они быть.
Я живая стою на пальцах
От того, что мне больно ходить.

Легкой дымкой остолбенелая
Вознесусь и исчезну я.
Отчего же? Что же я сделала?
Я жива и не жива.

От меня в этом мире правильном
Пусть останется легкая поступь,
Что сверкает осколками яркими,
Превращая дорогу в россыпь.

30.04.2024

Заметки об искусстве поэзии (перевод)

Я никогда не могла бы даже представить,
Что такое может происходить
В мире между книг корешками
Сильные песчаные бури и ледяных слов порыв.

Сладострастный покой и столь чудовищный смех.
Такая огромная россыпь их всех -
Ослепляюще ярких огней,
Что летят по страницам в миллионы частей.

Это всё сплошные слова, слова, слова…

Каждое из них живет на века
В собственной славе и чудаковатости,
В истине собственной и значимости.

27.04.2024

Оригинал:

Notes On The Art Of Poetry.
(Dylan Thomas)

I could never have dreamt that there were such goings-on
in the world between the covers of books,
such sandstorms and ice blasts of words,,,
such staggering peace, such enormous laughter,
such and so many blinding bright lights,,,
splashing all over the pages
in a million bits and pieces
all of which were words, words, words,
and each of which were alive forever
in its own delight and glory and oddity and light.

Мне очень жаль

Мне очень жаль, что крысы нас изгнали
Из дома нашего, и мы теперь в бегах.
Мне жаль, что не травили их, а ждали,
Когда же крысы станут братья нам.

Мне очень жаль, что серой подлой крысе
Мы не мешали захватить наш дом.
Мне очень жаль, что дом теперь крысиный
И людям больше нету места в нём.

26.04.2024

Книга

Тобою, только лишь тобою,
О, обольстительный мой друг,
Шумела б я, словно листвою.
Твои слова меня влекут.

И наполняет томно душу
Стакан живой воды с ручьёв,
Что льются звонко, непослушно
Из своих собственных оков.

От благодати этой неги
Шумливый буйный водопад
Откроет имя и на брЕге
Богатыри уже стоят.

Бездонной мглы опасный подвиг:
В пурпурном сумраке дождя
Живой воды в священный кубок
Они налили для меня.

Привычно шелестят страницы,
Шершавый пестрый переплет
Как будто соткан был из нитей,
В которых мир этот живет.

26.04.2024

Падала

Я падала в море
Оно принимало меня.
Оно было всем,
Чем я когда-то была.

Я падала медленно.
Не было дна.
Вода подо мной расступалась.
Я летела одна.

«Кто это? Кто ты?» -
Звучало в волнах.
Всё, чем хотела я быть
В житейских делах.

Переживала чувства
Боли и страха,
Через минуту смеялась
Счастьем объята.

Можешь ли видеть внутри
Химию тела?
Она механично тебя
Собою задела.

Этот источник
Ты называешь тело.
Кто ты? Ответь!
Тело осело

В сильных волнах
И закружило,
Тошнотворно давящей массой
Его поглотило.

Я падала долго
И начинала
Использовать то,
Что не замечала.

«Кто это? Кто ты?» -
Звучало в волнах.
«Я - эти волны,
На полных порах,

Мощно-бессильный
Сносящий порыв,
Я - и прилив,
Я - и отлив».

Как с этим жить?
Как видеть творимое?
Я падала в море
Луною лишь зримая…

Волны шептались
Между собой.
Я погружалась
Вместе с луной.

09.04.2024

Грусть

Я будто это уже слышала,
Просто вспомнить не могу,
В очень-очень глубоком детстве,
Когда мы гуляли по двору.

Трудно дышать, и эта грусть
Нестерпимо рвется выплеснуться.
Ощущение, как когда падаешь на кровать,
Она мягкая, в неё можно выплакаться.

Грусть, которую нельзя назвать грустью
Или любым другим словом.
Глубинная прогулка по устью
Исчезает за поворотом.

И недосказано, недожито, и недочувствовано
Тело
Сгустком на поверхности собралось и на дно 

осело.

Прощай, март

Прощай, ветреный март, до следующего года.
Нежною вуалью дымятся жизни всходы.
Чахнут и болеют слабые создания.
Но кипит работа в руках у мироздания.

Этот человек

Ты самый лучший в своей неидеальности.
Тебя пытали из-за трусости и наглости.
Следы чекиского зверья повсюду.
Страна сознательной амнезии и самосуда.

Глаза надрывно красные. Уже давно
Продолжается это кино.
И кажется, нет больше сил,
Но я не сдамся, кто б ни просил.

На улицах искать ясности.
Жить в иллюзии гласности.
Верить в неравнодушный народ.
Этого нет. Только нефтЕпровоОд.

Я отдалилась, ушла с того места.
Красной страны уже не невеста.
Зияющая дыра вместо кольца.
Всё поглощающая пустота и глубина.

Травма

Эта ошибка не давала покоя.
Ангелы мучались, ждали отбоя.
И по тропе отмененных событий
Медленно шёл всего повелитель.

Пространство кружилось и зажималось,
Пока вокруг ничего не осталось.
И в этом архивном замкнутом поле
Они вернулись в точку той боли.

Травма творилась и была неизбежной.
Ночные кошмары с правом стать жертвой.
БОльшая часть закрытого зала
Пылала огнем рядом с вокзалом.

Только ни это, снова и снова…
Полсотни ошибок, постыдное слово.
И медленно вновь идёт повелитель -
Иссохший старик - в святую обитель.

Он с полки берет священную книгу,
Дрожащим перстом ищет улику,
Повторно в трагедию переживания
Он помещает воспоминания.

Невыносимо наполнено болью

Происходящее в этом подполье.

За теплой, тягучей, темной защитой

Скрывается травма со старой обидой. 

И медленным шагом идет повелитель.

Скрипят на ботинках сотканных нити,

Шнурки давят в ногу, подошва трещит.

Пространство и время гулко гудит.

Глазами

Я видела мертвые и уставшие,
Иссякшие лица без капли энергии.
Я смотрела на них глазами
Из своего живого тела.

Я думала, как это закончить.
Надеялась, мертвый поднимет живых:
Багровые капли Христовы ночью
Воскрешат и пробудят их.

Лазурь на их пальцах - последняя туча
Рассеиной бури этой земли.
Сквозящие темные ветви дремучего леса
Стволами сквозь них проросли.

И всем существом мне хотелось забыться.
Не видеть. Не чувствовать. Не осязать.
Лечь рядом. Блаженно зажмуриться.
Чтоб никогда уже не вставать..

Я видела мертвое и уставшее,
Иссякшее тело без капли энергии.
Я разглядывала его глазами
Из своего живого тела.

05/03/2024

Варварство

Даже не знаю, кто я. Так что будь осторожен .
Игра в крестики-нолики. Эффект отложен.
На бесконечном поле пошаговая стратегия.
Примерно, как шахматы, только другое явление.

Смотришь на меня. И я вижу, что значу больше.
Ты - мой кошмар. Но я была хуже дольше.
Прикосновения заставляют тебя нервничать.
Я была к тебе добра, но тьму сложно сдерживать.

И никто не поймет варварство так, как ты.
В этой игре наложились исходные коды:
Две сумасшедшие последовательности чисел.
«Ты не принадлежишь себе» - вывод очевиден. 

Лужа

Если бы она была одна 

В целом городе к дождливому сезону,
Может, эта лужа, как ковёр у чувака - 

Задавала б тон всему району.

Переливами блестящих шумных брызг,
Отражающих её стократно.
Создавала б мимолётно сотни Искр,
Поглощая капли жадно.

На изнаночной поверхности её
Погруженное теряло бы значение.
Резкий контур порванных краёв
Создаёт свои ограничения.

Четко бы вписала в плоскость вод
Витиеватые корявые стволы.
И продольные следы колес
Разрезали бы её до глубины.

Но насколько мне известно точно

Не одна она. Таких полно

Незамеченных никем лежало.

Обходили люди и её.

На фото «Puddle», Maurits Cornelis Escher.

Мышь

В подполье можно встретить только крыс 

или мышей… 

я встретила одну такую. 

Вчера .

Закрученными фразами она пищала: «Оглянись,

Ведь, ты в подполье, как и я. Подумай».

Она не любит схемы. Говорит, что ей не разобраться в них. 

Она невероятная такая.

В подполье можно быть любым.

И стих.

И стих не должен отвечать никаким правилам.

Я не хочу её убить.

Планирую, поймать живую.

И отпустить.

На волю выпустить

За километр от того места, где живу я.

Грусть

Грусть смотрит на этих людей,

Скрывая себя небрежно под тканью.

Воздух наполнен грузом идей, 

Множатся воспоминания. 

 

Тканым узором сплетается мир,

Пряча кручёные нити.

И невнимательный пассажир

Молит за дверью: «впустите».

И вообщем, не важно с какой стороны

Он оказался от двери.

Возможно, снаружи. Возможно, внутри.

Главное, чтоб отворили.

И очутилась бы рядом не грусть

Запутанного проживания.

А человек, которому пусть

Не безразлично его состояние.