Сделай это со мной

Почему я боюсь коснуться земли?
В этом огне мы обгорим.
Устами своими верни всё вспять.
Сделай это со мной.

Я жива, когда живу с тобой.
Ты сожжешь мой дом. Ой-йой-йой.
Молодость наполняет меня.
Сделай это со мной.

Колючий холод находит меня
В карманах моего пиджака
Изрядная дыра была.
Сделай это со мной.

Ты знаешь. И я знаю это лучше всех.
Нищий прячет золото в себе.
Молю, с протянутой рукой:
Сделай это со мной.

21/12/2023

Течение ночи

Мысли принимают направление.
Вялое, но всё-таки это движение.
Округлое в своей пологости
И непреодолимой гордости.

Бурлящим потоком струится и пенится.
Мне даже самой в это не верится.
Есть ли ещё в моём мозгу понятия
Или вытекли и теперь там вмятина?

Следуй! Следуй за моей тенью.
Пусть она станет твоей мишенью.
Пока мерцают блики огня
И она бросает в стороны себя.

По сверкающей лунной дороге
Медленно и безжизненно
Преодолеет реку забвения
И сольётся в потоках течения

Турбулентной тягучей материи
Без истории и без времени.

19/12/2023

Забывать

Я забуду каждый день, когда мы были вместе.
Яд отравил. Эти воспоминания чисты.
В горле глушитель. Ты не услышишь больше моих слов никогда.
Башня разрушена тобою была.

Талант «уничтожать» несешь дальше смело…
Хорошо, что не я, а только башня сгорела.
Хорошо, что память умеет забывать.
Главно, в этот круг не попасть опять.

Солнце Йоля

Декабрьское солнце скоро умрет.

Знаю, как страшно ему.

Когда вокруг всё живёт и поёт,

Оно исчезает во тьму.

Ведут хороводы и празднуют ночью

Начало нового смысла.

Нет его больше меж явью и Навью

В нигде навеки зависло.

Представь, просто больше тебя нет. 

И никогда не будет.

Это не вопрос, и не ответ, 

А то, что приводит к сути.

Время течет вперед и назад,

Смешиваясь коктейлем.

Тут тебя нет. А тут ты жива.

В одно и то же время. 

В потоке ошибок и верных решений 

Течёшь одновременно.

Ты и жива, и не жива 

В одно и то же мгновенье.

Пустота

 Тягучая бездонная пустота в твоих глазах

затягивает, как магнит.

Она вечность ждала такой милой и краткой затяжки.

Слушала трепетно твои слова и в миг 

Засасывалась тобой нараспашку.

Крутит и ноет в груди беспардонно

Мрачное слово «утонуть»

И эта твоя бездонность,

Неутишимая, что не уснуть.

Воззвать к её чувствам, на червовых коленах

Стоять у стены, закрывая проход.

Всхлипнула дверь и в светотенях

Твоя пустота вдруг оживет. 

В Синем окне между небом и полом,

Белым стихом в прощальном конверте,

Ярким и сочным ореолом

На всё том же пустующем месте.

Biti ptica

Ja bih htela biti ptica slobodna

Zajedno sa drugima u jednom smeru

Letati i lepršati tako bezbedno

Da ne bih mislila na zemlju.

Jača krila iznad planeta

U daleke zemlje prekomorskih mora

Večno se diže iz noči u svetlost

I traže mir na novih zemljama.

Volela bih da kružim sa njima

Ali ne znam kako isparavam u nebo.

Volela bih da u Svetu nema

Nikad rata za to čija je to Zemlja.

Время сгорит

Время ярко сгорит,

Оставив пепел седых волос

Людей, променявших жизнь 

На войну белых и красных роз.

Музыкант

 Поцелуй меня ямбом.

Под этими звездами

Мы ходили и плакали

За погостами.

Неуверенно, но изящно 

и шероховато,

Под ногами листва 

перемешивалась, однако.

Неустанно вижу тебя 

на этой площади.

О, музыкант, напой мне, 

Как двигаться ощупью.

Твои темные очи 

видели сны так недавно.

Бесконечные ночи 

наполнены Ямбом.

Как тебя звать? 

Где обитает твой Свет?

«Везде. Взгляни!» -

Ты мне в ответ.

Бабье лето

Как какой-то бродяга слегка седой. И старый.

Я стоял на углу не в такой уж хороший октябрь.

Размышлял… на «русский манер» ярый.

И внезапно оторопел и осознал, 

Что люблю тебя, как когда-то…

Просто это пора разжигать огни?

И во мне полыхает «бабьего лета» пламя,

Дерзкое солнце накануне зимы.

Пс. Перевела часть песни Miholjsko leto Джордже Балашевича. Вот оригинал:

Kao osrednji klošar, malo prosed... I prostar...

Na uglu sam zastao sam...

Ne tako dobar oktobar...

I misli sve... U «ruskom štimu»...

A onda shvatih, na prepad... Da te volim, ko nekad...

Vreme samo raspiruje plam?

U meni «miholjsko leto»... To prkosno sunce pred zimu...

Шаманские танцы

Я бы хотела быть очень внимательной

И между строк витиеватой нитью

Ощущать, как деревья заново

Врастают стволами в осенние листья.

За пределы тогда бы вышел

Светлый разум из этого мира.

И иное солнце смотрело бы

На планету из света и дыма.

Я б к священной березе спустилась

По небесной сверкающей нитке,

Где качались бы и колыхались

Её ветки, гибкие ветки.

Жизнь порвалась в мелкие клочья

Темной, черной и грязной материи,

Но остались шаманские танцы 

В моём необитаемом теле.

Так находятся недосказанности 

в этой смазанности.

Как ларец 

Открывается и закрывается 

Чистым пламенем…

Конец.

Раки поют

Там, где раки поют, слышен крик.

Одинокой звезды холодный родник.

В саде слез соленой воды 

Ползают раки на мели.

Перламутровой ракушкой новый дом.

Оголтелая буря бушует днём.

И ночью шторм этот не унять.

Рачья бухта звучит и гудит. Опять…

Роза

 Она пахла так нежно, свежо,

Заглядывая в моё окно.

Ярко-красный бархатный цвет

Жаркими солнца лучами согрет.

«Такая большая», - говорила она, -

«Твоя вчерашняя подруга была.

Очередная. Взбалмошная. Бестолковая.

Проходила вдоль этого балкона».

Аромат нежно-сладостно приторный

Наступал тяжелой походкой.

В этой взвеси невыносимой

Было сладостно, и было горько.

«Нежно ситцевые колготки

Под бархатным строгим подолом

Твоя подруга с нотами пряными

Алкогольного перепоя»…

Колкими фразами ветра. Вздымалась.

Жаль, что теперь от неё ничего не осталось.

В воспоминаниях глубоких навечно осела она.

Взбалмашная. Бестолковая. Очередная.

Смотря на фото разрушений и смерти после ухода и/или прихода войск

 Я заставляю себя смотреть на боль,

На искалеченные лица и тела,

Без ног, без рук, разрезанные вдоль,

Без головы, сожженные до тла.

Взгляд падает, качаясь в мутной жиже,

Отводится, реальность не приемля.

Его я поднимаю снова выше,

Пока есть силы на движенье.

Скалами

 Знаешь ли ты про туннель под скалами?

Мы так долго взбирались на эту гору

ТрОпами небезопасными

Под палящим солнцем в дневную жару.

Застывшие птицы на лучезарном,

Бескрайнем, как море, глубоком, бездонном,

Всё накрывающем небе парили.

И мы там жизнь и друг друга любили.

Травы кусались больно и колко.

Ветер трепал вековой гранит.

И от горы отрывались кусочки, 

Падая в море с этой скалы.

Запах дурманящий едкой свободы

Сухо-древесно окутывал нас.

Птицы кричали и насекомые,

И мы искали наш собственный глас.

Громко, визгливо, звеняще-надрывно

Падали в скалах наши слова.

Бархатом в теле текло непрерывно

Ощущение, как ликует душа.

Знаешь ли ты про туннель под скалами? 

Я б не хотела, чтобы ты знал…

Я бы хотела парить над причалами,

А не спускаться в бетонный подвал.

Грустный русский взгляд

Тени в ночи крадутся,

Чтобы украсть мой взгляд.

Блуждают и мечутся.

Я здесь чужак.

Размытый, украдкой скользит -

Его не поймать.

Я не из этих мест.

Откуда им знать…

Говорят со мной,

Здороваются по утрам.

Я улыбаюсь порой,

Не верю словам.

Знаю, что несовершенна.

Сама обвиняю себя.

Каждый день мука.

Каждый день неправа.

«Ты из России?

Значит проклят уже,

Влачить тебе ярмо проклятий 

На виновной спине».

Я из другого пространства.

Мне здесь не место.

Подлой России 

Навеки невеста.

Пытаюсь вписаться, 

Быть частью нового мира.

Лучше бы меня, 

А не Украину, бомбили.

Стены смыкаются,

Пытаюсь найти родных.

Одна пустота 

Вокруг вместо них. 

Боль растёт и растёт,

Ибо знаю, что не найду.

Потеряна и покинута

Будто в бреду.

Тени уже не крадутся,

Их поглотил мой взгляд.

Душа возродится ли снова 

К жизни в этих местах?…

Мерцает

 На мерцающей границе 

В мерцающей стране

Мерцающее войско

Стоит в кромешной тьме.

Бликует и искрится,

И видно лишь его

Мерцание багровое

И больше ничего. 

Эпохой ограничено 

В оградах и заборах.

Само с собой воюет 

В зеркальных коридорах.

Прогулка при Луне

Прекрасная дева с лУнной и млЕчной,

Задумчиво-скромной, но всё же беспечной,
Овальностью линий меня освещала.
Я вместе с луною сегодня гуляла.

К нам прибивались собаки с района -
Свободная, злая, бездомная свора.
Их ясные очи сверкали при свете
Луны многоликой и гасли в рассвете.

Мы были единым живым организмом,
Летящим, порхающим, в небе повисшим.
Сползали по веткам. Тянулися выше.
Мы стали светилом ночью над крышей.

И ты можешь тоже в луне раствориться,
Летать и парить свободно, как птица,
Бездонность всем телом своим ощущая,
Упасть в эту бездну в шаге от Рая.

Разочарование

Руки стрелы нацелены в небо.
Осязаемых молний свет.
Я была когда-то и где-то.
А теперь меня будто нет.

Стерлось время и 24
Проявляется тут и там.
Мы забыли, что значит «счастливые».
Неудачи идут по стопам.

Наступают на пятки больно,
Разрывая больную мозоль.
Наступает время раздолья.
Мы играем сами с собой.

Интересно, ведь, и не скучно.
И не важно, что стонет душа.
Окровавлены и истерзаны
Бездыханные наши Тела.

Время встало. Не хватит усилий,
Чтоб его запустили вновь 
Равнодушные и бессильные,
Не способные на любовь.

Живут люди на месте России.
И потерянно время для них.
Никаких не хватит усилий.
Света молний. Небес. Никаких…

Шломи

Мы купим дом в ущелье между гор.
Здесь не бомбят обычно и спокойно.
Обстрелы лишь вокруг, а тут пологий склон.
Величественно, тихо, мирно и просторно.

Пусть наша дочь наденет яркий бант,
Воздушно-шелково-гипюровый.
Скалисто-тёмно-каменный гигант
Здесь видит сны в расщелинах велюровых.

Беспечно дремлет, нежась в неге грез.
Споём ему мы с дочкой в один голос:
«Хава Hагила Вэнис’мэха!». Слёз
Врата открыты в бесконечный логос.

И легким трепетом качнётся наша песнь.
Атлант проснётся и расправит плечи.
И поглотит убийц святая месть.
«Хава Нагила» - мы поём все вместе.

Наш тихий дом в ущелье между гор
Наполнится лесов и скал звучанием.
Пусть льётся песнь за сотни вёрст и дом
Пусть наш хранит одним своим дыханьем.


1. «Хава Нагила» - «давай возрадуемся», еврейская песня, написанная в 1918 году собирателем фольклора Авраамом Цви Идельсоном на хасидскую мелодию.

Мы все не спали понемногу

Мы все не спали понемногу:

В четвертом утреннем часу
Туда сюда бродили ноги,
Вертелись мысли на ветру.

И настежь окна, двери, разум
Я продолжала открывать.
Вуаль воздушная. Всё сразу.
Но ничего там не видать.

Густая, ярко и строптиво,
Ночь накрывала полотном.
Стоял в окне ты, как картина,
Больная экспрессионизмом.

И медленно ложась на плечи,
Угрюмый, мрачный и стальной
Овладевал тобой на вечно
Бездонной и дремотной мглой

Сон, унимающий тревогу
Будущих дымчатых основ.
Мы все не спали понемногу
Внутри своих обычных снов.

Рот

У меня нет рта, чтобы кричать…

Холодная стальная боль сводит скулы.
И не спрашивайте «почему?» больше миллиона раз.
От этой флегмы мы тонули.

Я сдирала кору с деревьев,
Пытаясь на голых стволах
Прочитать строки и звенья
Воспоминаний о наших ртах.

Я скажу слово «сейчас»,
Чтобы сейчас дать ему звук.
Этот тихий внутренний глас
Наполняет собой всё вокруг.

Леденяще-холодная сталь
Сводит скулы.
Девять месяцев.
Хотя я не уверена,
Может, вечность…

Танцуй, танцуй

Скорби ко всем чертям.

Безупречно.
Безостановочно.

Танцуй, танцуй,
Просто продолжай
Это новое прочтение тренировочное.

Скорби ИДУТ ко всем чертям.
Ты знаешь, это единичный случай
Адекватного восприятия,

Как оно есть,
Жить в сущности
Неприятия

Легко и весело.
Видеть всё -
это наше НЕумение.

Скорби ко всем чертям
До следующего прочтения.

Освободился

Твой мир такой удивительный! Ты пока мало знаешь о нём…
Философия твердит о свободе, но мы не для этого живём.
Сам выбираешь путь? Как бы не так…
Ты здесь для того, чтоб найти свободу, не имея её в руках.
Вспомни, кем ты был и кем стал.
Вспомни, что ты всегда умирал, когда вспоминал.
Ну же, скорее очнись, посмотри, как меняется свет.
Ты тоже преобразился в этот момент.
Полноправно и абсолютно переродился.
Но помнишь ли ты, как Освободился?

Поводок на запястье

Она заметила… Вдруг… Внезапно…

Поводок на своем запястье.
Распухающее тяжелое завтра.
Болезненный след красный.

Пульсирующей бездонной
Бескрайней внутренние сути
Ограничитель гранёный
Алмазной застывшей мути.

Срезать ножом или бритвой.
Острой, тупой - не важно.
Смелости хватит на это.
Когда-нибудь… Однажды.

Где бы найти потомков, которым будет не всё равно

Они видели кадры горевшей энергосистемы.
Видели, как её били, взрывали, как бомбы летели.
Им всё окей, не понимают, в чём здесь проблема.
Так выглядит Мир в их глазах. Такая дилемма.

Сонный паралич сковал сердце и душу.
Они уже давно не выходили наружу.
Спят крепко под звуки телекино.
Где бы найти потомков, которым не будет всё равно?…

«Не первая война в истории.
Хорошо, что на чужой территории.
Нас она вообще не касается,
Победа за нами останется.

Они все за это в ответе.
Ну и что, что в здании ДЕТИ.
Отдавали приказ не мы.

Мы за мир, но не против войны»,

- Строчка за строчкой, слово за словом -
Пропаганда звучит примитивно.
Убаюкивая ум, душу, сердце,
Обволакивая, сковывая непрерывно.

Где бы найти потомков, которым будет не всё равно?….
Этим вопросом задаются давно.
Он свисает струящимся шлейфом на много веков
И забывается под тяжестью оков.

Гражданство

Гражданство ничего не говорит о человеке,
Гражданская позиция - пожалуй.
И подданство земли, когда ещё мы дети,
Навешивают принудительно руками.

И руки эти, нежно обнимая,
С заботой ставят на ноги тебя.
И обучают, поучают,
Как должен ты вести себя.

И лезут в голову твою без спроса,
Бесцеремонно расставляя мысли.
А если я другой? От этого вопроса
Винят в неблагодарности к Отчизне.

Хаос украл то, что красиво,
Что было цельно, растворившись в нас.
Всяк человек - дитя большого мира.
Не гражданин страны, и не её запас.

Пускать в расход, менять, сажать в тюрьму,
Давать запрет на выезд и свободу,
Делать убийцами, врагами всю страну
И воспевать омытых кровью.

И вот в чем грех - отречься от себя.
Того, кто в сердце, и кого нет в мире.
Страна больна. Давно уже больна.
Будь сильным, чтоб тебя не заразили.

Их ненависть

Смотрим на них осторожно.
Из империи зла они прибыли.
Злость и ненависть подкожная,
Не содрать и не смыть её.

Их поступки неоднозначные.
Их слова под постоянным прицелом.
И никто не хочет знать их.
Никому нет до них дела.

Не испачкаться, не изляпаться
В этом месиве из дерьма.
Они, как в Индии низшая каста,
Не-прика-са-е-мая.

Они смотрят на нас настороженно,
Словно мы из грязной материи,
Будто мы неправильно скроены.
И они только в этом уверены.

Наше знамя гордое, мирное
Воцарится над ними коварными.
Превосходство необходимое
Завоюем огнями снарядными.

Не достойны они рядом с нами
На планете жить и плодиться.
Это ненависть. Всё их ненависть.
Она должна завершиться!

Птицей

Я бы хотела птицей свободной

Вместе с другими в общей волне
Кружить и парить так мимолетно,
Чтоб не привязываться к земле.

Странствовать вечно, не зная покоя.
Домом своим лишь небо считать.
И иногда весенней порою
Гнезда вить, чтоб про них забывать.

Сильные крылья несут над планетой
В дальние страны заморских морей
Вечно парящих от ночи до света,
Ищущих мира и новых земель.

Я бы хотела кружить вместе с ними,
Но не знаю, как взмыть в небеса.
Я бы хотела, чтоб не было в мире
Войн за то, чья это земля.

Общая

Легкой кошачьей походкой

Разразилась ядерная война.
Сожжённая кожа сходит плёнкой.
А ведь когда-то здесь
          ОБЩАЯ
                     земля была.

Солнце

Эта темная материя станет моей бесконечностью,

Жизни узорами, путями заплечными.
Лучи светила цепляют, кусаются.
В холодное время солнце всё больше скалится.

Выше. Дальше. Вопрос: как не завести себя в сеть?
На этом этапе мне хотелось присесть.
Ниже. Доле. Лучше упасть сейчас.
Зубастое Солнце светит в анфас.

Город проснулся. Я стою у окна.
Рассветное зарево разлило себя
Между домов и окрашенных стен,
Ночные терзания превращая в тлен.

Выжженными очами смотрю на пламя
И поднимаю свободы знамя.
Кто-то из нас двоих точно сошёл с ума.
Осталось определить солнце или я.

Шторы

Я боюсь собственной тени. И боюсь чужих лиц,

Что смотрят из под щели струящихся вниз из карниз
Плотных и темных тканей, жалеющих лишь об одном,
Что их давно не стирали, с тех пор, как внесли в этот дом.

Там нет ничего. За ними. Отодвигала их.
Кислотное ничто работает как магнит.
Отсутствие воспоминаний. Шаткий зловещий порог,
Который в себе растворяет всякое топанье ног.

Тонкая шпилька. Клацанье. Скрип.
Жадно меня сжимает этот магнит.
Нет ничего. Боязни нет.
За ними
     Есть
          Только
                   Свет.

Ветер Имболка

На семи холмах между трех дорог

Играет на колоколах и дует за порог
Влажный и лихой, сильный и сквозной,
Ветер ненасытный, шалый, заводной.

Я его впущу. Нараспашку дверь.
Откровенный разговор у нас теперь.
Шелестит подол. Ветки шевелятся.
И листки бумаги вот-вот разлетятся.

Говорливый, гулкий, дьявольски густой
Ветер начинает разговор со мной.
Медленно по коже поднимаясь ввысь,
Гладя и щекоча, шепчет: «Окунись

В переливы бездны медного огня.
В самом его сердце ты найдешь меня.
И в воде искристой на глубоком дне.
И в земле бугристой. И в своей душе».

Нежный, непослушный, легкокрылый он
Улетел внезапно, закончив разговор…

Дыра

Огромная дыра

Зияет в потолке.
Когда-то там была
Привязанность к себе.

Белесыми разводами.
Шагами ног чужих.
Почти два метра разницы
От поступей моих.

Упала, опрокинулась,
Застыла, впилась, въелась
И по полу разлилась,
Меж досок завертелась.

Скрепя, скуля и тужась,
Разрушила мой пол.
Упала ниже где-то,
Закончив разговор.

Огромная дыра
В полу и потолке.
Когда-то там была
Привязанность к себе,

Отмеренная кубом
От низа и до верха,
Эшеровским гексаэдром
Со стороной два метра.